Поэтому, Джон Смит продолжал вести обычную благопристойную жизнь обычного обывателя, ничем, кроме особо острого смеха над анекдотами про «нариков» не выдавая свои, периодически возникающие, желания и мысли.

Однажды, чудесным летним вечером, во время посещения вечернего клуба (бывшие ночные клубы были вынуждены быстро перепрофилироваться, как только вышла новая санитарная норма о запрете развлечений, нарушающих продолжительность сна гражданина), Джон столкнулся с неудержимой просьбой организма, которую не смог осуществить по причине длинной очереди в туалет. В ином состоянии он, вероятнее всего, встал бы в конец очереди и, ерзая от нестерпимого желания, благопристойно ждал бы, но в этот раз он был взбешен отказом бармена в пятом стакане газировки, так как он, видите ли, уже выбрал дневную норму потребления фосфатов, входящих в состав Хелфи-колы. Поэтому, не став дожидаться очереди, Джон прошмыгнул к черному входу, ведущему в какой-то темный проулок, и, спрятавшись за мусорным бачком (очищено и продезинфицировано фирмой «Клеверс и сыновья») он расстегнул штаны.

— Что, парень, приперло? — хмыкнул кто-то за спиной.

От неожиданности Джон чуть было не подпрыгнул, и уже хотел было обернуться, но понял, что уже не может остановить процесс, и поворот к неизвестному собеседнику может поставить его в несколько неловкое положение. Он, как мог, изогнул шею, чтобы увидеть, кто же застал его врасплох, но неизвестный решил не мучить Джона и подошел к нему ближе, пристроившись рядом и тоже расстегнув штаны.

Это был здоровенный негр, столь брутальной внешности, что, увидев его на улице, Джон на всякий случай перешел бы на другую сторону, чтобы не дай бог не обратить на себя его внимание.

Заметив взгляд Джона, негр подмигнул ему.

— Я вот тоже думаю, что на фиг эти анализы — фигализы, — сказал громила, — если принял, то отливай по-тихому.

Джон не понял ни слова из этой странной фразы, и, на всякий случай попытался промолчать, чтобы, по возможности, ничем не обидеть этого явно опасного парня.

— Чего-то, друган, ты совсем прозрачный, как стеклышко. Добавить-то не хочешь?

— Чего? — не понял Джон.

— Я говорю, Веселого Джона отведать не хочешь?

Тут Джон, наконец, понял, что ему предлагают. Под «Веселым Джоном» или «Джоном-Ячменное-Зерно», судя по некоторым откликам в блогах, понималось одно из запрещенных, алкогольсодержащих веществ, причем, судя по опять-таки полупрозрачным намекам, весьма и весьма сильное.

«Да это же самый настоящий Дилер», — подумал Джон, — «Причем, он явно принял меня за регулярного покупателя. Это же мой шанс».

— А что, не отказался бы, — немного дрожащим от возбуждения голосом вымолвил Джон.

Негр заговорщицки подмигнул ему, мотнув головой куда-то вглубь переулка, одновременно прищелкнув языком, и направился в темноту, сунув руки в карманы необъятных штанов. Джон, дрожа от страха и нетерпения, отправился за ним.

Через метров двадцать, Джон вдруг осознал, что идет по переулку в одиночестве. Остановившись, он начал озираться по сторонам, но тут сзади услышал знакомый щелчок языком. В проеме темной, едва заметной в темноте двери, проявилась фигура негра.

— Две сотни.

Джон от неожиданности не сразу понял, о чем речь, потом завозился, вытянув из кармана пачку купюр, затем спохватился, подумав, что нельзя показывать Дилеру все деньги, ибо это может закончиться плачевно, и поспешно отвернулся. Негр наблюдал за всей суетой с флегматичной ухмылкой. С трудом отсчитав в темноте две сотни долларов, Джон повернулся и протянул их Дилеру. Тот, не глядя, сунул их в карман и выудил из другого кармана банку, в которой обычно на улицах продавали Хелфи-колу.

— Держи, братан. С ней ни один легавый не запалит. Только потреблять не ближе двух кварталов отсюда.

Джон быстро сунул банку в карман, искренне надеясь, что его не надули и в банке действительно запрещенное питье, а не простая кола, и поспешно пошел прочь по переулку.

В течение всей дороги домой Джон дрожал от каждого взгляда полицейского или санитарного контроля на станциях метро и пытался обойти стороной патрули с собаками, неспешно прогуливающиеся по перронам. Лишь спрятавшись за входной дверью своей квартиры, он с облегчением вздохнул: «пронесло» — и, дрожа от нетерпения, понесся на кухню за большим стаканом.

Жидкость оказалась прозрачной, благородно-коричневой, как разбавленная кола, и довольно резко пахнущей. От непривычки, вдохнув лишь один запах запретного пойла, Джон закашлялся. «Как же это пьют — медленно, или залпом?», — думал он, ходя вокруг стола со стаканом. Потом, решившись, он взял чуть жидкости на язык. Виски обожгло язык, как будто он прислонил его к раскаленной сковороде. От неожиданности он проглотил жидкость и с волнением прислушался к ощущению того, как жидкий огонь спускается по пищеводу. Однако, спустя пять минут, ничего особенного с ним не произошло, и Джон решил выпить остальное. Пить это глоточками, очевидно, было равносильно попытке медленно сжечь язык, так что он схватил стакан и залпом, зажмурившись, большими глотками, стараясь побороть выступившие на глазах слезы, выпил все до дна. Затем, с трудом вдохнув воздух, подбежал к холодильнику, налил полный стакан шипучей колы и запил огненную жидкость. Только после этого он смог сесть и прислушаться к ощущениям внутри живота.

Джон дрожал от волнения: наконец-то, он сделал это. Как настоящий мужчина — решил выпить запретное, и выпил. Постепенно странное тепло распространилось по телу, наполнив его вальяжной томностью и ленью. «Началось», — подумал Джон. Повернув голову к зеркалу, чтобы посмотреть, не проявилось ли действие наркотика на лице, он, с удивлением, отметил, что изображение окружающего мира не успевает за поворотом головы. Отражение в зеркале несколько поколебалось вправо-влево, прежде чем прийти к более-менее устойчивому равновесию. «Совсем накрыло, — с трудом подумал Джон, — как бы теперь не начать совершать необдуманные поступки, если сознание совсем отключится», — он как-то читал, что действие наркотиков иногда приводит и к такому.

Решив, что лучше всего сейчас лечь спать, чтобы не совершить ничего ужасного, Джон с трудом поплелся к кровати. В конце концов, основная цель была достигнута, и бунтарский дух внутри Джона удовлетворенно заснул — он выразил свой протест и попробовал одно из самых запретных веществ. Сидеть и ловить глюки от наркотика в его планы как-то не входило.

Утро ошарашило сознание Джона оглушительным писком будильника и ударной головной болью. С трудом разлепив веки, Джон решил, что, наверное, уже умер, ибо так плохо он никогда себя не ощущал. С трудом попадая пальцами по кнопкам, он выбрал на прикроватной панели значок головной боли и общего недомогания и выпил выдвинувшийся из тумбочки стакан. Полежав несколько минут, он ощутил, как организм под действием спасительной химии лекарств постепенно приходит в себя. С трудом поднявшись с кровати, он поплелся в туалет.

Унитаз почему-то сегодня погудел дольше обычного, прежде чем смыть продукты утренней жизнедеятельности организма. «Странно, — подумал Джон, — вероятно, выходит из строя. Надо будет заказать ту новую модель, где еще крышка подсвечивается разным цветом под настроение».